Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите.
Ille autem cœpit anathematizare et jurare : Quia nescio hominem istum, quem dicitis.
Ille autem coepit anathematizare et iurare: “Nescio hominem istum, quem dicitis!”.