У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее.
Всё множество уверовавших было едино сердцем и душой. Никто не считал, что его имущество принадлежит лично ему, но всё у них было общее.
У всего множества уверовавших было как бы одно сердце и одна душа. И никто не называл своим ничего из принадлежавшего ему — всё у них было общим.
У всех уверовавших было одно сердце и одна душа. И никто ничего из своего имущества не называл своим собственным, и всё у них было общее.
Было же у всех уверовавших одно сердце и одна душа. И никто ничего из имущества своего не называл своим собственным, и всё у них было общее.
У всего множества уверовавших было одно сердце и одна душа, и никто не называл собственного имущества своим, а всё у них было общим.
Было же у множества уверовавших сердце и душа одна. И никто ничего из имения своего не называл собственным, но было у них всё общее.
Все множество уверовавших было едино сердцем и мыслями. Никто не считал, что его имущество принадлежит лично ему, но все у них было общее.
А у множества поверивших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из своего имущества не называл своим, но всё у них было общее.
Все верующие были едины сердцем и душой, и никто не претендовал на своё имущество, но каждый делился всем, что у него было.
У всего собрания верующих было одно сердце и одна душа. Никто из имущих ничего из своего личного не называл своим: собственность была общей.