И ныне прошу тебя, госпожа, не как новую заповедь предписывая тебе, но ту, которую имеем от начала, чтобы мы любили друг друга.
И сейчас, госпожа, я пишу тебе не какое-то новое повеление, но то, которое было у нас с самого начала: будем любить друг друга.
И вот, госпожа, прошу тебя ныне (не новую заповедь давая, но о той напоминая, которая давно уже, от самого начала, была у нас ): будем и впредь любить друг друга христианской любовью.
И вот теперь, дорогая госпожа, я говорю тебе: «Возлюбим же друг друга!» Эта не новая заповедь, а та же самая, которая была нам дана с самого начала.
И вот теперь, прошу я, дорогая госпожа, хотя это и не новая заповедь, а та же самая, что была нам дана с самого начала: так возлюбим же друг друга!
И теперь прошу тебя, госпожа: будем любить друг друга! Пишу это для тебя не как новую заповедь, а как ту, которая была у нас с самого начала.
И теперь прошу тебя, госпожа: не как новую пишу тебе заповедь, но ту, которую мы имели от начала, чтобы мы любили друг друга.
И сейчас, госпожа, я пишу тебе не какую-то новую заповедь, но ту, что была у нас с самого начала: будем любить друг друга.
И ныне прошу тебя, госпожа, — не как заповедь пишу тебе новую, но ту, которую мы имели от начала, чтобы мы любили друг друга.
Теперь же, дорогая госпожа, я прошу, чтобы мы любили друг друга — и я пишу это не как новую заповедь, но это та [заповедь], что была у нас с самого начала.
В этом письме сегодня прошу тебя, госпожа, о заповеди, я бы сказал, не новой, о той, которая у нас с самого начала: любить друг друга.