Итак, языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих.
Таким образом, языки представляют собой знамение не для верующих, а для неверующих. Пророчество же — для верующих, а не для неверующих.
Языки поэтому — не для верующих знамение, а для неверующих; возвещение же вести Божией — не для неверующих знамение, а для верующих.
Потому что дар говорить на разных языках — это знак не для верующих, а для неверующих. Пророчество же — не для неверующих, а для верующих.
Ибо дар говорить на разных языках — это знак не для верующих, а для неверующих. Пророчество же — не для неверующих, а для верующих.
Так что способность говорить на иных языках дается как знамение для неверующих, а вовсе не для верующих. А пророчество, наоборот, дается верующим, а не тем, кто неверен.
Таким образом языки служат знамением не для верующих, но для неверующих, пророчество же не для неверующих, но для верующих.
Таким образом, языки представляют собой особый знак не для верующих, а для неверующих. Пророчество же является знаком для верующих, а не для неверующих.
Поэтому дар языков — это знак не для верующих, а для неверующих, пророчества же — не для неверующих, а для верующих.
Таким образом, языки — это знамение не для верующих, а для неверующих, тогда как пророчество не для неверующих, а для верующих.
Говорение на языках — диво прежде всего не для верующих, а для неверующих. А пророчество — не для неверующих, а для верующих.