Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих,
Мудрость же мы возвещаем среди людей духовно зрелых, но это не мудрость этого мира и не мудрость преходящих властителей этого мира.
Мудрость же мы проповедуем среди достигших зрелости; это не мудрость века сего и не его властей, дни которых уже сочтены.
Но в самом деле мы приносим мудрость тем, кто зрел, хотя это не та мудрость, которая принята в этом мире; это мудрость не правителей мира, власть которых подходит к концу.
Но мы в самом деле приносим мудрость тем, кто зрел, хотя и не ту, что принята в нашем мире, и не правителям этого мира, власть которых подходит к концу.
Мудрость мы возвещаем среди людей зрелых, но эта мудрость — не такая, как в этом мире, не такая, как у его властителей, ведь их скоро не станет.
А о мудрости мы говорим между совершенными, не о мудрости века сего и князей века сего, обречённых на упразднение,
Мудрость же мы проповедуем среди людей, духовно зрелых, но это не мудрость этого мира и не мудрость властителей этого мира, которые рано или поздно превращаются в ничто.
А о мудрости мы говорим как бы совершеннолетним, — не о мудрости этого века и правителей века, уже низложенных,
А мудрость мы передаем тем, кто уже достаточно зрел для этого; но мудрость не этого мира или правителей этого мира, которые находятся на пути погибели.
Среди зрелых умов мы, конечно, ведем разговор не простой, но наша мудрость взята не у века сего, не у властителей века сего мимолетных.