Иначе перестали бы приносить их, потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов.
Если бы Закон был в состоянии это сделать, то разве они не перестали бы приносить свои жертвы? Поклоняющиеся были бы очищены раз и навсегда и больше не чувствовали бы вины за свои грехи.
Ведь если бы было иначе, разве не перестали бы вообще приносить жертвы? Те, кто по Закону совершает служение, перестали бы чувствовать себя грешными, случись им очиститься раз и навсегда через свое жертвоприношение.
Если бы закон мог сделать людей совершенными, то они бы перестали приносить жертвы. Потому что в таком случае молящиеся очистились бы раз и навсегда и не чувствовали бы себя больше виноватыми в своих грехах.
Если бы закон мог сделать их совершенными, разве не перестали бы они приносить жертвы? Ибо в таком случае молящиеся очистились бы раз и навсегда и не чувствовали бы больше своих грехов.
а иначе служители очистились бы с первого раза и не стали бы приносить другие жертвы, поскольку не сознавали бы за собой никаких грехов.
Иначе, разве не перестали бы их приносить, потому что совершающие это служение, будучи раз навсегда очищены, не имели бы уже никакого сознания грехов?
Если бы закон был в состоянии это сделать, то разве они не перестали бы приносить свои жертвы? Поклоняющиеся были бы очищены раз и навсегда, и больше не чувствовали бы вины за свои грехи.
Иначе, разве не перестали бы их приносить, потому что совершающие это служение, будучи раз и навсегда очищены, не имели бы уже никакого сознания грехов?
Иначе, разве не прекратили бы приносить подобные жертвы? Ведь если люди, совершающие богослужение, были очищены раз и навсегда, то на их совести уже нет греха.
В противном случае прекратились бы приношения. Те, кто приносит, сразу очистившись, перестали бы сознавать себя грешниками.