но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода.
но повседневные заботы, обольщение богатством и другие желания заглушают слово, делая его бесплодным.
однако мирские заботы, обольщение богатством и всякие другие желания поглощают их и заглушают слово, и оно остается бесплодным.
но повседневные заботы, обманчивое богатство и другие желания прорастают и заглушают в них его, и оно не приносит плодов.
но суетные заботы, обманчивое богатство и другие желания заглушают в них его, и оно не приносит плодов.
но подступят заботы о мирском, соблазн богатства и всякие прочие желания, задушат они Слово — и останется человек без плода.
и заботы века и обольщение богатства и прочие вожделения, входя, заглушают слово, и оно делается бесплодным.
но повседневная суета, любовь к богатству и прочие страсти заглушают в них слово, делая его бесплодным.
но затем к ним приходят мирские заботы, страсть к богатству и прочие желания, и заглушают слово, и оно остается бесплодным.
но заботы мира, обманчивое очарование богатства, а также все остальные вожделения оттесняют и заглушают весть; так что она не приносит плода.
Но мелочи жизни, обольщение богатства и другие пристрастия заглушают Слово и оно на дает плода.
но у которых то жизненные заботы, то соблазны богатства и другие увлекающие их желания подавляют слово, и оно остается бесплодным;
но мирские заботы, обольщение богатством и другие похоти, войдя в них, заглушают слово, и оно делается бесплодно.